Получив свободу действий после личного разрыва с сыном и публичного разрыва со Страханом, Франклин стал одним из самых горячих противников Британии среди членов Континентального конгресса. Он работал в комиссии по внесению поправок в декларацию, которую должен был выпустить генерал Вашингтон, и результаты его усилий выглядели так, что конгресс побоялся принимать декларацию или публиковать ее. Совершенно очевидно, что документ вышел из-под пера Франклина. В нем содержались фразы, которые Франклин использовал, чтобы опровергнуть заявления Британии о финансировании обороноспособности колоний («беспочвенные утверждения и злонамеренные измышления»). Даже завершался документ серьезным сравнением американо-британских отношений с отношениями между Британией и Саксонией («ее метрополией») — сравнением, которое он прежде в шутку делал в пародии «Эдикт короля Пруссии». В еще более строго сформулированной преамбуле к резолюции конгресса о каперстве, которую Франклин составил, но никогда не представлял на рассмотрение, он обвинял Британию в «использовании любой несправедливости, которая может диктоваться алчностью и осуществляться под влиянием жадности» и в «откровенном грабеже под прикрытием официального постановления парламента, в соответствии с которым все наши владения признаются их владениями»[360].

Теперь даже у клеветников Франклина больше не оставалось сомнений в том, какова его истинная позиция. Мэдисон, который, подобно многим виргинцам, постоянно хотел получать сведения о Франклине, попросил Брэдфорда выяснить, по-прежнему ли циркулируют слухи о его двурушничестве. «Продолжают ли распространяться сплетни о поведении доктора Франклина?» Брэдфорд признался, что мнения изменились. «Подозрения в отношении доктора Франклина исчезли. Каким бы ни был его ближайший проект, я уверен, что теперь он выбрал подходящую ему сторону и благоволит нашему делу».

Джон Адамс также сообщал своей жене Эбигейл, что Франклин окончательно перешел в революционный лагерь. «Он, не колеблясь, поддерживает наши самые смелые действия и даже, по-видимому, считает нас слишком нерешительными». Этот завистливый к чужой славе оратор не мог подавить легкого раздражения: британцы верили, что американская оппозиция «всем обязана» Франклину, а «их бумагомаратели припишут настроение и результаты работы этого конгресса именно ему»[361].

Чтобы колонии отважились на мятеж, людям нужно было осознать себя новой нацией. Чтобы быть независимыми от Британии, колониям нужно было стать более зависимыми друг от друга. Как лидер, очень часто путешествующий и минимально приверженный местническим интересам, Франклин долгое время поддерживал идею создания Конфедерации — еще со времен с плана, который он составил в Олбани в 1754 году.

Этот план, так никогда и не принятый, предполагал учреждение межколониального конгресса, который был бы лоялен королю. Теперь, в 1775 году, Франклин вновь выдвинул эту идею, но с одним важным отличием: хотя его план учитывал возможность того, что новая конфедерация останется частью королевской империи, он был составлен таким образом, чтобы работать даже в случае отделения Америки от метрополии.

Статьи Конфедерации и Бессрочного союза, представленные Конгрессу 21 июля, как и план, выдвинутый в Олбани, содержали зачатки значительного концептуального прорыва, который в итоге определил федеративное устройство Америки на принципах разделения власти между центральным правительством и правительствами штатов. Однако Франклин шел впереди своего времени. Он предложил, чтобы центральное правительство было достаточно сильным — более сильным, чем в конце концов созданное в соответствии с фактическими статьями Конфедерации, которые Конгресс начал разрабатывать в следующем году.

Многие формулировки Франклина были взяты из планов создания конфедерации в Новой Англии, которые, в свою очередь, вели происхождение от плана, составленного поселениями в Массачусетсе и Коннектикуте в 1643 году. Но масштаб и властные полномочия значительно превосходили все, что предлагалось когда-либо прежде. «Конфедерации будет впредь называться Соединенными колониями Северной Америки, — так начинался подробный документ из тринадцати статей, составленный Франклином. — Вышеупомянутые Соединенные колонии входят, таким образом, в прочную Лигу дружбы, обязывая себя и последующие поколения обороняться от врагов, отстаивать свободы и имущество, обеспечивать безопасность граждан и их семей и защищать общее благосостояние»[362].

Согласно предложению Франклина, Конгресс должен был состоять из одной палаты, в которой каждый штат имел бы представительство, пропорциональное численности населения. Конгресс должен был обладать властью вводить налоги, объявлять войну, руководить армией, создавать международные союзы, решать споры между колониями, образовывать новые колонии, выпускать единую валюту, создавать почтовую систему, регулировать торговлю и вводить в действие законы, «необходимые для общего благоденствия». Франклин также предлагал, чтобы вместо одного президента Конгресс назначал «исполнительный совет» из двенадцати человек, члены которого занимали бы свои должности в течение трех лет. Франклин включил также особое условие: в случае если Британия примет требования Америки и выплатит финансовые компенсации за нанесенный ущерб, союз может быть распущен. В противном случае «эта конфедерация будет сохраняться вечно».

Как прекрасно понимал Франклин, это в значительной степени было равнозначно декларации независимости от Британии и декларации зависимости колоний друг от друга. Ни одна из этих идей не имела до сих пор широкой поддержки. Поэтому он зачитал свое предложение с тем, чтобы оно было зафиксировано в протоколе, но не поставил его на голосование. Он согласился ждать часа, когда остальная часть Континентального конгресса последует за ним.

В конце августа, когда для Темпла настало время возвращаться из Нью-Джерси в Филадельфию, Уильям неожиданно предложил сопровождать мальчика в поездке. Франклин, которого не радовала перспектива прибытия его сына-лоялиста в город, где заседал мятежный Конгресс, решил сам отправиться за внуком[363].

Темпл был долговязым, любящим повеселиться подростком, столь же неорганизованным, как и большинство его пятнадцатилетних сверстников. Немало писем пришлось рассылать, чтобы вернуть забытые им где попало личные вещи. Его мачеха часто говорила ему: «Тебе очень не везет с одеждой». Уильям прилагал много усилий для сохранения видимости семейной гармонии и включал добрые слова о Франклине в каждое свое письмо Темплу. Борясь за привязанность сына, он также старался удовлетворять частые потребности Темпла в деньгах, в результате чего мальчик получал меньше уроков экономии, чем другие члены семьи.